Миры Высоцкого

Эволюция образа адресата в поэзии В. С. Высоцкого

Эта страница является частью публикации «Эволюция образа адресата в поэзии В. С. Высоцкого» .

Жукова Е. И.

Многие исследователи (как, например, Н. И. Копылова, В Толстых и др.) отмечали, что творчество Высоцкого становилось близко людям самых разных социальных и культурных слоев[1]. И дело не только в затрагиваемых темах, хотя тематическая сторона поэзии Высоцкого, бесспорно, одна из самых важных, но и в адресованности его поэзии. То, услышат ли его песни люди, Высоцкого волновало всегда и всерьез. Не раз он говорил на своих концертах, что рад возможности «продлить жизнь» песне, не вошедшей в спектакль или фильм. Между тем проблема адресата произведений Высоцкого пока что остается областью неизученной.

В данном случае стóит говорить только об имманентном тексту адресате и рассматривать те коммуникативные связи, которые присущи самому тексту. Рассматривать же проблему «реального читателя», «идеального читателя» и различные социологические аспекты обращенности поэзии Высоцкого здесь не следует из-за несколько иной направленности темы.

Начнем с того, что необходимо определить, как выражается адресованность поэзии Высоцкого. Наиболее очевидным способом формального выражения адресата являются личные местоимения второго лица (ты, вы), а также глаголы, стоящие во втором лице. Это могут быть песни и стихотворения, определенно обращенные к кому-то («Письмо в редакцию передачи «Очевидное-невероятное» из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи», песни, посвященные, например, Михаилу Шемякину или другим друзьям поэта), а могут относиться и к какому-то неопределенному образу «друга», «подруги» или «врага», или «компании», или вообще к какому-то «ты» или «вы» без конкретизации:

А хочешь просто говорить –

Садись со мной и будем пить, –

Мы все с тобой обсудим и решим.

«Я в деле» (1, 31)[2]

Степень конкретизации может быть разной – от прямого обращения («ребята», «граждане») до обобщенного образа – как в последнем примере. Может быть и просто обращение «в пространство»:

Нате, смерьте! –

Неужели такой я вам нужен

После смерти?!

«Памятник» (1, 433)

Адресат в песне или стихотворении необязательно должен быть один. Помимо основного, лирический герой может обращаться к другим лицам, персонажам или даже вещам: «Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку – // Я за вами, дорогие, как за каменной стеной…», при том, что в песне основное обращение неконкретизированное:

Не подследственный, ребята,

А исследуемый я! /…/

У меня мозги за разум не заходят – верьте слову…

«Никакой ошибки» (1, 509)

Проблемы адресата касается также и отношение героя стихотворения к тому, к кому он обращается. Необходимо, во-первых, различать отношение лирического субъекта собственно к адресату и отношение его к предмету, а во-вторых, саму экспрессивную оценку адресата: положительную, отрицательную или нейтральную, и различные ее нюансы. Однозначно разграничить отношение лирического героя на положительное, отрицательное и нейтральное, конечно, нельзя, здесь следует учитывать различные нюансы, такие, как насмешка – добрая («Дом хрустальный») и недобрая, – обращение за сочувствием, пониманием, иногда тоже насмешливое:

Вы прикиньте – что тогда?

Это значит – не увижу

Я ни Риму, ни Парижу

Больше никогда.

«Перед выездом в загранку…» (1, 112)

Я голодный – посудите сами:

Здесь у них лишь кофе да омлет…

«Игра» (из цикла «Честь шахматной короны») (1,  385)

Как правило, яркая эмоциональная оценка свойственна стихотворениям с обращением к конкретному адресату (единственному или множественному):

Мне очень, очень не хватает вас,

Хочу увидеть милые мне рожи…

«Ребята, напишите мне письмо» (1, 87)

Мишка! Милый! Брат мой Мишка!

Разрази нас гром!

«Как зайдешь в бистро-столовку…» (2, 187)

В стихотворениях и песнях с неконкретизированным адресатом отношение чаще всего нейтрально, хотя может встречаться и повышенная эмоциональность:

Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте…

«Горизонт» (1, 357)

Собственно же цель данной работы – проследить развитие образа адресата в поэзии Высоцкого. Я буду опираться на периодизацию, разработанную Анатолием Валентиновичем Кулагиным[3]. Он предлагает деление на четыре этапа развития.

 1. 1961-1964 гг. – «обращение к уголовной, уличной тематике, к традиции «блатного» фольклора» («Уголовная тема»). Для этого периода характерна конкретизация адресата, как множественного, так и единственного, обращение к определенной компании:

Ребята, напишите мне письмо :

Как там дела в свободном вашем мире?

Что вы там пьете? Мы почти не пьем /…/

Ребята, напишите обо всем,

А то здесь ничего не происходит.

«Ребята, напишите мне письмо» (1, 87)

В тех случаях, когда герой объединяет себя со своей компанией, отношение доверительное, с установкой на взаимопонимание лирического героя и его адресатов.

Герой ранней поэзии Высоцкого также нередко противопоставляет себя тем людям, которые, с его точки зрения, «мешают ему жить», – к представителям власти, к «мусорам» («Вот раньше жизнь…», «Ленинградская блокада», «Передо мной любой факир – ну просто карлик…»), – или к «гражданам» – не-блатным, тем, кто пригоден только для того, чтобы давать блатному герою средства к существованию:

Ты увидел, услышал – как листья дрожат

Твои тощие, хилые мощи…

«Город уши заткнул» (1, 23)

Кроме того, большое место среди адресатов этого времени занимает женщина. Героиня, «ты», обычно представляется вполне под стать лирически-блатному герою: «рыжая шалава», «зараза» и т.д. Отношения с ней часто складываются не так, как ему хотелось бы, или по вине самой подруги (песни «Бодайбо», «О нашей встрече что там говорить…», стихотворение «Давно я понял – жить мы не смогли бы…» ), или по воле обстоятельств («Правда ведь, обидно – если завязал…», «Весна еще в начале»), или вообще оканчиваются ничем («Татуировка»), но герой не винит подругу и прощает ей даже неверность, ограничиваясь лишь шуточной угрозой типа:

Отомщу тебе тогда без всяких схем:

Я тебе точно говорю,

Востру бритву навострю

И обрею тебя наголо совсем!

«У тебя глаза – как нож» (1, 30)

2. 1964-1971 гг. – «перевоплощение в героев разных профессий, образа жизни и мысли и т.д.» («Протеистический период»). В этот период преобладает обращение к адресату во множественном числе, к «вы», причем в тех песнях, которые написаны не для фильмов и спектаклей, «вы» – по преимуществу неконкретизированное, без определения того, к кому обращено произведение. Это, как правило, просто апелляция, хотя с различными вариациями отношений:

Мой друг уедет в Магадан –

Снимите шляпу, снимите шляпу!

«Мой друг уедет в Магадан» (1, 101)

Но, кроме неконкретизированного, есть и намеренные обращения к широкой публике – явно выраженное обращение «ко всем»:

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше… /…/

Наш путь не отмечен…

Нам нечем… Нам нечем!..

Но помните нас!

«Спасите наши души» (1, 191)

Я смеюсь, умираю от смеха:

Как поверили этому бреду?! –

Не волнуйтесь – я не уехал,

И не надейтесь – я не уеду!

«Нет меня – я покинул Расею…» (1, 291)

Именно здесь встречается оппозиция «герой – адресат», особенно когда обращение – неопределенное, «ко всему миру»: «У домашних и хищных зверей…», «Горизонт», «Поднимайте руки, в урны суйте…» и др.

В других песнях, таких, как «Прощание с горами», «Песенка киноактера», «Горизонт» и других отношение к адресату в основном нечетко выраженное, потому что здесь автора больше занимает сам предмет изображения, нежели адресат, но есть и строки типа:

Подымайте руки,

 в урны суйте

Бюллетени, даже не читав, –

Помереть от скуки!

Голосуйте,

Только, чур, меня не приплюсуйте:

Я не разделяю ваш устав! (2, 22)

Конкретизированное, определенное «вы» в этот период большей частью приходится на песни, написанные для театра и кино, – всего более 50%. В песнях и стихотворениях, написанных не для сценариев, нередко можно встретить резкое противопоставление героя остальным, тем, к кому он обращается в песнях. Например, в «Я все вопросы освещу сполна» (1, 324) – явная неприязнь к журналистам.

Единичных адресатов можно разделить по крайней мере на два типа. Во-первых, это женщина: в песнях «Катерина, Катя, Катерина» (написана примерно в 1965 году и, разумеется, носит характерные черты ранней поэзии Высоцкого), «Скалолазка», «Мне каждый вечер зажигают свечи…», «Долго же шел ты в конверте, листок…», «Здесь лапы у елей дрожат на весу…»; в стихотворениях, большинство из которых обращено к Марине Влади.

 Во-вторых, обращение может быть к другу: «Дела», «Песня летчика» (из цикла «Две песни об одном воздушном бое»). Кроме того, обращения к другу есть в стихотворении «Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог…» (2, 17):

Где ты, Валя Петров? – что за глупый вопрос:

Ты закрыл своим танком брешь, –

в «Военной песне», в песне «Здесь вам не равнина», где мотив дружбы очень значим.

Совсем мало в эти годы обращений к неопределенному «ты», и в основном это песни с невыраженным отношением к адресату: «Песня о друге», «При всякой погоде…», «О переселении душ», «Свой остров», «Баллада о бане». Тематически они ничем не объединены, и авторское отношение здесь концентрируется на предмете изображения, а не на адресате, поскольку он не конкретизирован и особого, ярко выраженного отношения к себе не требует.

3. 1971-1974 гг. – «"гамлетовский" период; ограничение протеизма, усиление исповедального, рефлективного, философского начала» («Исповедальная лирика»). Обращение «ты» резко сокращается, его почти нет. Единичный адресат представлен главным образом в песнях для фильмов и спектаклей. Кроме них – два стихотворения, обращенных к Марине Влади: одно с посвящением «Марине В.» – «Люблю тебя сейчас…», второе – неявно, но, скорее всего, тоже к ней – «Нить Ариадны»: «Только пришла бы, // Только нашла бы – // И поняла бы: // Нитка ослабла…».

Кроме этих двух стихотворений, достаточно четко выраженное обращение есть, пожалуй, только в песне «Памяти Василия Шукшина».

Неконкретизированное «ты» в этот период имеет лишь эпизодический характер. Например, в песне «Жертва телевидения» (1, 396): «Если не смотришь – ну пусть не болван ты, // Но уж, по крайности, богом убитый: // Ты же не знаешь, что ищут таланты, // Ты же не знаешь, кто даровитый!».

Конкретизированное «вы» преобладает в песнях для сценариев («Выезд Соловья-разбойника» (из к/ф «Иван да Марья»), «Баллада об оружии»  (из к/ф «Бегство мистера Мак-Кинли») и др.). Кроме них – ролевые песни («Так случилось – мужчины ушли…», «Тот, который не стрелял», «Товарищи ученые») и очень важное для темы адресата стихотворение «Я к вам пишу» (2, 69). Первая его половина пронизана теплотой и признательностью к «моим корреспондентам»:

Найдя стократно вытертые ленты,

Вы хрип мой разбирали по слогам.

Так дай же бог, мои корреспонденты,

И сил в руках, да и удачи вам!

Во второй части тон переходит в резкий и иронический: «Спасибо, люди добрые, спасибо, // Что не жалели ночи и чернил!». И все-таки в финале стихотворения становится видно, что для поэта «мои корреспонденты» – это в первую очередь те люди, которым дóроги его песни, и он готов отвечать им такой же любовью: «Я к вам пишу, мои корреспонденты, // Ночами песни – вот уж десять лет!».

Зато в песнях, адресованных неконкретизированному «вы» отношение либо неясно выраженное, либо вообще отрицательное. Вот здесь и выражается та «онтологическая предрешенность противостояния человека миру»[4], которая проявлялась еще в начале творчества поэта и которая наиболее явственно видна будет в его произведениях последних лет. Это такие песни, как «Проложите, проложите…», «Натянутый канат», «Чужая колея», «Памятник», «Мы все живем как будто, но…».

Следует отметить немаловажную черту этого периода: начинается объединение героя с остальными, с этими «вы»:

Посмотрите – вот он

без страховки идет… /…/

Он по нервам – нам по нервам

Шел под барабанную дробь!

«Натянутый канат» (1, 404)

То есть, взгляд «со стороны» сменяется взглядом «изнутри», причем изнутри не одного человека, а некоего общества, социума. 

Можно сказать, что с этого периода появляется в насыщенной оксюморонами поэзии Высоцкого и такое оксюморонное сочетание, как объединение себя с миром и в то же время резкое противопоставление себя ему.

4. 1975-1980 гг. – «эпоха синтеза основных творческих достижений трех предшествующих периодов» («Поэзия синтеза»). Конкретизированное «ты», как и во все предшествующие периоды, здесь преобладает над неопределенным. В это время появляется больше песен и стихотворений с посвящениями. Их адресаты – Михаил  Шемякин, Аркадий Вайнер, Вадим Туманов, Булат Окуджава. Интересно, что посвящений Марине Влади в этот период нет, хотя песен и стихов, обращенных, без сомнения, именно к ней, достаточно. Очень много автобиографизма, например, в стихотворениях «Я верю в нашу общую звезду…», «И снизу лед и сверху – маюсь между…»; в «Райских яблоках» тоже обращение, вызывающее в памяти имя Марины Влади, хотя здесь, конечно, звучит гораздо более широкая тема, нежели только автобиографическая. В этой песне образ той, которая героя «и из рая ждала», появляется только в конце, в последних строках, но фраза «Да жена чтобы пала на гроб…» как бы предвосхищает это конечное обращение к жене. Неконкретизированное обращение «ты» есть в нескольких песнях, написанных для фильма «Стрелы Робин Гуда»: в «Песне о вольных стрелках», «Песне о ненависти», «Балладе о борьбе».

В песнях и стихотворениях с обращением к конкретному «вы» – а их немного, хотя и больше, чем к неконкретизированному «ты», – много вещей с посвящениями: по нескольку песен – к друзьям Высоцкого, В. Туманову, М. Шемякину. При этом обращения – не к самим адресатам посвящений («Конец "Охоты на волков", или Охота с вертолетов», «Две просьбы», «Побег на рывок», «В младенчестве нас матери пугали…»). Кроме песен с посвящениями, есть обращенные к конкретному «вы» шуточные песни: «Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное-невероятное"…», «Лекция о международном положении…» – и не шуточные, а скорее сатирические: «Гербарий», цикл «История болезни».

При обращении к неконкретизированному множественному адресату особенно много появляется сочетаний «мы» - «вы»: в «Упрямо я стремлюсь ко дну…», «Наши помехи эпохе под стать…», «Муру на блюде…», «Зарыты в нашу память на века…», «Я никогда не верил в миражи…». Герой Высоцкого, с одной стороны, объединяет себя с миром (зачастую – со своим поколением, с современниками), при том, что критического отношения это не снимает, а наоборот, может даже усиливать. Но, с другой стороны, одновременно сохраняется и резкое противопоставление «поэта и толпы» – мотив «фатальной предрешенности противостояния личности и социума»:

Судьбу не обойти на вираже

И на кривой на вашей не объехать,

Напропалую тоже не протечь.

А я? Я – что! Спокоен я, по мне – хоть

Побей вас камни, град или картечь.

«Я спокоен – он мне все поведал…» (2, 160)

Природа смеха – разная, –

Мою вам не понять. /…/

Вы – втихаря хихикали,

А я – давно вовсю!

«Общаюсь с тишиной я…» (2, 184)

Итак, в заключение можно сказать, что характерная черта поэзии Высоцкого – это преобладание адресатов «ты» конкретизированного и «вы» неконкретизированного во все периоды творчества, за исключением, может быть, только раннего, 1961-1964 годов. Множественный адресат – «вы» – вообще доминирует среди обращений в произведениях Высоцкого, причем присутствует в песнях «Памятник», «Натянутый канат», «Спасите наши души», «О фатальных датах и цифрах» – то есть, в тех, которые стали ключевыми, центральными для его творчества, что несомненно свидетельствует об адресованности песен Высоцкого людям и о том, что его «корреспонденты» безошибочно это угадывали.

Русская литература ХХ века: итоги и перспективы. Материалы Международной научной конференции 24-25 ноября 2000 года. М.: МАКС Пресс, 2000. С. 221-223.


[1] См. об этом: Копылова Н.И. Фольклорные ассоциации в поэзии В.С. Высоцкого // В.С. Высоцкий. Исследования и материалы. Воронеж, 1990. С. 75. Толстых В. В зеркале творчества // Высоцкий в советской прессе. М., 1992. С. 141.

[2] Тексты песен даются по изданию: Владимир Высоцкий. Сочинения в двух томах. М., 1991.

[3] Кулагин А.В. Поэзия В.С. Высоцкого. Творческая эволюция. М., 1997. С. 10.

[4] Кулагин А.В. Указ. соч. С. 79.