Миры Высоцкого

«Я ВАШ БРАТ». ОБЩИЙ ЗНАМЕНАТЕЛЬ

Эта страница является частью публикации «Владимир Высоцкий: Мир и Слово» .

Стать настоящим русским, стать вполне русским,

 может быть, и значат только (в конце концов,

это подчеркните) стать братом всех людей,

 всечеловеком, если хотите.

Ф. М. Достоевский

У нас нет обычая осмысливать юбилеи великих пророчеств, пусть даже несбывшихся или пока не сбывшихся. Не то, нам непременно бросилось бы в глаза, что смерть Высоцкого пришлась на столетие Пушкинской речи Достоевского[227]. При всей непредсказуемости и ироничности, история духа складывает удивительно многозначительные и отнюдь не случайные коллизии.

Когда автор «Бесов» произносил свою бессмертную речь о «всемирной отзывчивости» русской души, так полно сказавшейся в Пушкине, – призрак социалистического «нигилизма» еще лишь угадывался за приближавшимся рубежом веков. А ясное зеркало народного духа виделось живым и целостным, так что, казалось, стоило только пригласить соседские народы увидеть в нем свое незамутненное и доброжелательное отражение, и будет открыт путь к «великой, общей гармонии», к «братскому согласию всех племен по Христову евангельскому закону»[228]. Границы, разделившие людей, могли и должны были быть преодолены «мирной работой» всечеловеческого сочувствия и любви. И именно русскому народу предвещалось «вместить» в свою душу «с братской любовью всех наших братьев»[229]. Пожалуй, нет больше в отечественной словесности столь откровенной и восторженной формулировки миссии, завещанной великому народу его великой литературой, открывшей «главнейшую способность нашей национальности»[230]. Со слезами просветления и счастья внимали Достоевскому его слушатели, среди которых было немало его постоянных и непримиримых оппонентов. Но реальнейшим и ближайшим по времени исполнения оказалось пророчество «Бесов». Почти на целое столетие возобладала отнюдь не «главнейшая способность», – возобладали «принципы», которыми и сейчас еще не спешат поступиться многие «народные заступники», ведущие перманентную войну с народом.

Возобладала идея, отбросившая «главнейшую способность» как реакционный идиотизм, коловшая зеркало народного духа так, что осколки до сих пор летят по всему миру, обогащая и в этом даже качестве мировую культуру. Граница, отделявшая наш народ от других, не только не была преодолена, но, превратившись в железный занавес, сделала нас пугалом, перед которым в продолжение десятилетий содрогались соседи. Удивительно ли, что тот же принцип непримиримой конфронтации утвердился и внутри железного занавеса и по живому телу народа проходили все новые и новые границы?! Явные и тайные, узаконенные и беззаконные, они всегда ставили человека перед выбором между страданиями жертвы и больной совестью соучастника преступлений, между безвинной смертью и виноватой жизнью. И все же, затаенная в глубине сознания, «главнейшая способность» оставалась жива. К ней обратился «отец народов» в гибельный миг, назвав соотечественников «братьями и сестрами». Значит, и он понимал, с кем имеет дело, и не обманулся. Обманутыми вновь оказались «братья и сестры». Преступный цинизм, с которым братская всечеловечность подменялась морально-политическим единством, а идея свободы покрывала кошмар всенародного концлагеря, извратил восприятие действительности и мышление, загнал внутрь и поставил под запрет подлинные чувства, взрастил особый род людей, которые не живут, а «ведут себя». И каждый – мнимо социален в «поведении», но по сути своей – одинок, отвержен, зашорен своим персональным железным занавесом.

Народ, поддавшийся искушению «творить историю» (да и самое себя!) по идее, платил за это душой, культурой, историей, языком. Люди, привыкшие сызмальства к режиму выживания, могли долгие годы считать все это вещами второстепенными, «надстроечными». Но оказалось, как мы теперь воочию убеждаемся, что за этим следуют: утрата трудовых навыков, изнасилование и убийство Матери-Природы, одичание, голод, братская резня и окончательное вымирание. «Приносили жертвы бесам, а не Богу», как сказано в Писании (Втор. 32, 17), и теперь вынуждены всерьез увериться в неотвратимости предреченного воздаяния, «ибо близок день погибели их, скоро наступит уготованное для них» (Втор. 32, 35). Потому что суть человеческого – неделима, она есть всеобщность единая, целокупная, жизнетворящая и простирается далеко за пределы человечества, жившего и грядущего.

Кажется, нельзя было в большей степени воспротивиться пророчеству Достоевского и отыскать иной путь, столь же противоположный намеченной им перспективе. И, однако, кто взял бы на себя смелость утверждать, что пророк ошибся в определении «главнейшей способности нашей национальности» и ее предназначения? Откровение не связано временем и местом, его реальность – иного порядка. И если один народ в какую-то эпоху открыл в себе, но не употребил во всеобщее благо «всемирную отзывчивость», то ведь путь к совершенному уже открытию свободен и для других народов в другие времена, тем более, что это открытие неизбежно и единственно спасительно. Ибо свойство человека, названное Достоевским «всемирной отзывчивостью», – это не только сочувствие и взаимопонимание между людьми. Оно – и сопереживание природе, и единочувствие со всеобщим потоком космической жизни. И в этом качестве оно принципиально неистребимо. В том числе и в нашем народе и в нашей литературе.

Поразмыслив, мы можем назвать немало подлинно поэтических имен, чьи обладатели сохранили верность великой миссии и в самые мрачные годы и составляют теперь истинную – не казенную – историю отечественной литературы. Они возвращаются и, хочется верить, навсегда. Среди них Высоцкий, как было сказано, выделяется тем, что, как никто, сумел при жизни сделать свободным и всенародно слышимым русское поэтическое слово, с небывалым прежде усилием взламывавшее разделяющие нас перегородки. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Матф. 11, 12). Эту силу Слова он нес в себе как «удел», который «от бога дан», и прилагал ее к единственно достойной цели с героизмом и самоотвержением совестливого человека, понимавшего в своем уникальном положении, что никто кроме него не может выполнить «мирную работу», выпавшую ему на долю.

Когда раскол народного духа, казалось, достиг степени совершенной раздробленности, а смысл человеческой жизни готов был свестись к значению мертвой вещи или одномерной функции, – раздался хриплый, «отчаяньем сорванный» голос «всемирной отзывчивости» и заговорил о человеческом в человеке. Сколь ближе, теснее и глуше со времен Пушкина («поэта поэтов», по слову Высоцкого), сколь многочисленнее и неприступнее стали границы на пути этого голоса! И все же «всемирная отзывчивость» проявляется тем же образом. «...Не в одной только отзывчивости тут дело», – потрясенно замечает автор Пушкинской речи, – «а в изумляющей глубине ее, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном, потому что нигде, ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось»[231]. Пушкинская отзывчивость расширяла границы «духа русской народности», перевоплощая его в духе чужих народов, и они становились уже не чужими. Духовная ситуация в эпоху Высоцкого на место «чужого народа» поставила чужого человека. И ответом на эту подстановку стала теперь уже всепоглощающая жажда перевоплощения, породившая невиданный в русской поэзии массив ролевой лирики. И перевоплощение вновь было «почти совершенное, а потому и чудесное», как «нигде, ни в каком поэте». А это «почти» означало лишь, что за каждым частным перевоплощением оставалось в виду всеобщее – тот общий знаменатель, который составляет человеческую сущность любого человека, пока он еще им остается.

Становой нерв поэзии Высоцкого – жажда этой единой сути. Она и смысл существования, и предел стремлений, и основание для оценки и суда над действительностью. Редкий поэт, не опасаясь за свою репутацию у публики, мог столь трезво и неуклончиво (и ведь – «глаза в глаза», а не с книжной страницы!) сказать своим современникам, какими он их видит:

В дом заходишь как

Все равно в кабак,

А народишко –

Каждый третий – враг.

<…>

Свет лампад погас,

Воздух вылился...

Али жить у вас

Разучилися? (1, 463)

И эта правда, и обидная, и горькая, была не оскорбительна, потому что исходила из уст «брата», который «ушел от беды», но ушел не от нас, а к нам, который знает «край, где светло от лампад», и зовет нас, но живет с нами в «доме», понимает нас и отвечает за нас: «Долго жить впотьмах привыкали мы». Он один из нас, и все мы в чем-то существенном подобны ему. Слушая или читая Высоцкого, мы не в состоянии быть чужими друг другу.

Это радующее и обнадеживающее чувство родства присутствует в любом поэтическом образе, о чем бы ни пел Высоцкий. И персонажи сказок и «исторических» баллад оказываются не чужды нашему восприятию жизни и образу мыслей, а может быть – это их восприятие, их чувство жизни передается нам, и мы с их помощью выходим за рамки отмеренного нам кем-то жизненного пространства. А посредником и проводником на этом пути является язык, который неожиданно (для нас, привыкших к повседневному новоязу) обнаруживает глубину преемственности и смысловой первородности. Язык этот сладок, словно мы, сейчас явившись из небытия, с детской непосредственностью и смелостью сами дали названия предметам и стихиям, животным и людям и полюбили эти слова, потому что они породнили нас с миром.

«Открылся лик – я встал к нему лицом», «кони пляшут в такт, нехотя и плавно», или – «прядут ушами, назад подают», «повлекут по снегу», «ураган сметет с ладони», «разбой в чести», «весь зашелся от рыданий», «из подворотен ворами», «хлебнувши винца», «в правду впилась», «тяжкой поступью», «бывший лучший, но опальный», «бороду завязал узлом», «плюнув в пьяное мурло», «бабы по найму рыдали сквозь зубы», «мне судьба», «хлещет по щекам недвижимая тень», – можно бесконечно перебирать и пробовать на вкус его слова, – они навсегда останутся емки, свежи и упоительны: человек, назвавший ими мир, «вовсю глядел, как смотрят дети», и поверил своему первому впечатлению как единственно достоверному. Освобожденный язык, словно родник, пробивший толщу косной глины, доносит до нас самый заветный, архаичный опыт духовной жизни целостного еще человека, не отторгнутого живой природой.

Поэзия Высоцкого – из ряда тех явлений, которые словно бы предназначены для того, чтобы наполнить реальным содержанием всё реже употребляемые у нас выражения «родной язык» и «родная литература». Вулканически набиравшая силу в течение двух десятилетий, она видится сегодня как закономерная и естественная реакция самозащиты народного духа, осознавшего себя перед гранью безвозвратного уничтожения.

И значит –

 «еще не вечер».


[1] Скобелев А.В., Шаулов С.М. Владимир Высоцкий: Мир и Слово. – Воронеж: МИПП «Логос», 1991.

[2] Тираж был готов в июле, а 16 августа 1991 г. был сдан на московский склад Всесоюзного оптово-производственного объединения «Союзкнига». До крушения советской империи оставалось меньше недели…

[3] Международные: «Владимир Высоцкий и русская культура 60-70 годов», 8-12 апреля 1998 г., г. Москва, Государственный культурный центр-музей В. С. Высоцкого; «ХХ лет без Высоцкого» 13-17 ноября 2000 г. в ГКЦМ В. С. Высоцкого в Москве. Всероссийская научная конференция «Владимир Высоцкий и песенная поэзия ХХ века» 19-20 ноября 2000 г. проводилась в Самаре региональным общественным Фондом «Центр В. Высоцкого в Самаре» и Самарским госуниверситетом.

[4] См.: Мир Высоцкого: Исследования и материалы. – М.: ГКЦМ В. С. Высоцкого, 1997. – Вып. 1; То же/ Сост. А. Е. Крылов и В. А. Щербакова. – Вып. 2. – 1998; Вып. 3. Т. 1, 2. – 1999; Вып. 4. – 2000.

[5] См., напр.: www.aviso.com.ua/blat/bs-skob.htm; www.bspu.ru; , www.visotsky.cea.ru.

[6] Подробнее об этой ситуации см.: Скобелев А.В., Шаулов С.М. Владимир Высоцкий: навстречу читателю // «Подъем», 1990, № 2.

[7] Наиболее удачные, на наш взгляд, изд.: Высоцкий В.С. Поэзия и проза // Сост. А. Крылов и Вл. Новиков. – М., 1989; Высоцкий В.С. Сочинения в двух томах // Сост. А. Е. Крылов. – М., 1991. По посл. изд. мы теперь (2001) выверили цитируемые тексты и ссылаемся на него, указывая том и страницы в скобках.

[8] Речь - не только и не столько о «наших современниках». Весьма распространено, например, восприятие песенного творчества Высоцкого прежде всего как явления фольклора.

[9] Крымова Н. А. «Я путешествую и возвращаюсь...» // «Сов. эстрада и цирк», 1968, №1. С. 6-8.

[10] Интересующимся напомним некоторые издания, содержащие наиболее полные библиографии по творчеству Высоцкого: Высоцкий В.С. Поэзия и проза; В. С. Высоцкий:  Исследования и материалы. Сб. ст. – Воронеж, 1990; В. С. Высоцкий: Алфавитный, хронологический и библиографический указатель-справочник. – Воронеж, 1990.

[11] Антокольский П. Отцы и дети // «Лит. газ.», 1962, 11 декабря.

[12] См.: Виноградов В.В. Стиль Пушкина. – М., 1941; Корман Б.О. Лирика и реализм. – Иркутск, 1986. Гл. 2; Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. – М., 1979. Гл. 5.

[13] Ср.: «...актер Высоцкий, который в своей поэзии, в своем личном Театре Песни...» (Смехов В. Таганка: маленькие и большие трагедии // «0гонек», 1989, № 23. С. 19).

[14] Курсив и выделения во всех цитатах, где не оговорено иное, – наши. – Авторы.

[15] Беседа с Булатом Окуджавой // «Студенческий меридиан», 1981, № 6. С. 34.

[16] Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. – М., 1975. С. 109.

[17] Подробнее о соотношении театральности и лиризма в поэзии Окуджавы см.: Скобелев А.В., Шаулов С.М. Менестрели наших дней // «Лит. Грузия», 1986, № 4. С. 157-161.

[18] Ср.: «И о чужом поэт говорит на своем языке. Для освещения чужого мира он никогда не прибегает к чужому языку как более адекватному этому миру. Прозаик же... и о своем пытается сказать на чужом языке...» (Бахтин М.М. Указ. соч. С. 100).

[19] Там же.

[20] Шлегель Фридрих. Эстетика. Философия. Критика: В 2 т. Т. 2. – М., 1983. С. 360.

[21] Там же, с. 369.

[22] Интервью журналу «Музыкальная жизнь». Цит. по: Мархасев Л.С. Серенада на все времена. – Л., 1988. С. 114-115.

[23] См.: Высоцкий В.С. Не вышел из боя. – Воронеж, 1988, С. 340

[24] Канашкин В.А. На пути к себе. Народная мысль и движение времени. – Краснодар, 1985, С. 220.

[25] Канашкин В.А. Указ. соч. С. 220.

[26] Вспоминая Владимира Высоцкого. – М., 1989. С. 160.

[27] По датировке, принятой А. Е. Крыловым в двухтомнике 1991 года, которую мы тогда уже не смогли учесть в своем первом издании, оба стихотворения написаны в 1969 году (см.: 1, 251 и 257), что, конечно, делает созвучие-контраст еще более значимым.

[28] И еще множество стихотворений, начинающихся с «Я». См. алфавитный указатель: 2, 531-533.

[29] Шекспировские чтения. 1978. – М., 1979. С. 33.

[30] Разговор на улице со столбом, пение в ресторане «под  Поля Робсона». См.: Кохановский И. Серебряные струны // Юность, 1988, № 7. С. 79-82. Похожие эпизоды можно встретить и в воспоминаниях друзей Высоцкого в юности М. М. Горховера и А. В. Свидерского. См.: Живая жизнь. – М., 1988. С. 36-61.

[31] Один из типов игры, по классификации М. Н. Эпштейна. См.: Эпштейн М. Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX .веков. – М., 1988. С. 283.

[32] Там же. С. 278.

[33] Крымова Н. Мы вместе с ним посмеемся // Дружба народов, 1985, № 8. с. 242-254.

[34] Крымова Н. Поэт, рожденный театром // Вспоминая Владимира Высоцкого. – М., 1989. С. 148.

[35] Там же. С. 13.

[36] Там же. С. 148.

[37] Эпштейн М.Н. Указ. соч. С. 290.

[38] Там же. С. 300.

[39] Курсив и выделение Высоцкого.

[40] Пинский Л.Е. Шекспир. Основные начала драматургии. М., 1971, С. 564.

[41] Там же. С. 592-593. Курсив Л. Е. Пинского.

[42] О двойничестве в поэзии Высоцкого см.: Хазагеров Г.Г. Две черты поэтики Владимира Высоцкого // Мир Высоцкого. Исследования и материалы. Вып. II.  М., 1998. С. 83-96.

[43] Там же. С. 103. Разрядка авторская.

[44] Юткевич С. Гамлет с Таганской площади // Шекспировские чтения. 1978. / Под ред. А.Аникста. – М.: «Наука», 1981. С. 84-85.

[45] См.: Высоцкий В.С. Собр. соч. в 5 т. Т. 3. – Тула, 1997. С. 275.

[46] См.  об этом: Хазагеров Г.Г. Указ. соч., с.102-104.

[47] Заметим попутно, что большая буква в этом стихотворении отнюдь не делает слово «Земля» названием планеты, скорее это знак преклонения перед Землей как порождающим, материнским началом (Мать сыра земля), которое неуничтожимо и которое есть объект веры («Кто поверил, что Землю сожгли?!» – 1, 266).

[48] См.: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. в 30 т. Т. 14. Л., «Наука», 1976. С. 210.

[49] Королькова Г.Л. Поэтические традиции Н. Некрасова в творчестве В.Высоцкого // Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Вып. III. Т. 2. М.: ГКЦМ В.С.Высоцкого, 1999. С. 317.

[50] Так оно и воспринималось в течение десятилетий. См.: Pfandl H. Textbeziehungen im dichterischen Werk Vladimir Vysockijs. München: Verlag Otto Sagner, 1993. S. 28.

[51] В том самом разговоре, где он сетует на «широту» человека и говорит, что он бы «сузил». – Достоевский Ф. М. Указ.  изд. , с. 100.

[52] «An die Freude! Но я по-немецки не знаю, знаю только, что an die Freude». –  Там же. С. 98.

[53] Достоевский Ф. М. Указ. изд. , т. 15, с. 128.

[54] Высоцкий В.С. Собр. соч. в 5-ти тт. Т. 2: Стихи и песни 1968-1972 гг. – Тула: «Тулица», 1994. С. 440.

[55] Там же.

[56] Достоевский Ф.М. Указ. изд., т. 14. С. 99.

[57] Достоевский Ф.М. Указ. изд., т. 15. С. 175.

[58] Там же.

[59] Там же. С. 175-176.

[60] Там же. С. 178.

[61] Там же, т. 14. С. 201.

[62] «<…> пусть я иду в то же самое время (ср. с «одновременно» у Высоцкого ! – С.Ш.) вслед за чертом, но я все-таки и твой сын, господи, и люблю тебя, и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть.

Душу божьего творенья

Радость вечная поит», –

он вновь восторженно декламирует Шиллера. – Там же. С. 99.

[63] Там же, т. 15. С. 144–145. Курсив Достоевского.

[64] См. об этом: Назиров Р.Г. Специфика художественного мифотворчества Ф.М.Достоевского (сравнительно-исторический подход) // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. 6 / Аспекты теоретической поэтики: К 60-летию Натана Давидовича Тамарченко . – М.; Тверь, 2000. С. 53.

[65] См. там же.

[66] Шатин Ю.В. «Тот, который не стрелял»: Поэтика одного стихотворения // Поговорим о Высоцком. М., 1995. С. 25-26. (Прил. к «Ваганту»; № 47-48).

[67] См. об этом, напр., в: Geschichte der deutschen Literatur von den Anfängen bis zur Gegenwart. B. 5: 1600-1700. – Berlin: Volk und Wissen, 1963. S. 305.

[68] Ebenda.

[69] Там же, т. 14. С. 209.

[70] По датировке А.Е.Крылова, «до 1978» (2, 152); по С.Жильцову, «конец 1974» (Высоцкий В.С. Собр. соч. в 5-ти тт. Т. 3: Песни и стихи. 1973-1975. – Тула: «Тулица», 1997. С. 218).

[71] Об ассоциациях с теорией Ивана Карамазова и об аллюзии на «Записки из подполья» в этом стихотворении см.: Чернышева Е.Г. Судьба и текст Высоцкого: мифологизм и мифопоэтика // Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Вып. III. Т. 1. М.: ГКЦМ В.С.Высоцкого, 1999. С. 98-99.

[72] Пастернак Б.  Собр. соч. в 5 тт. Т.2. М.: «Худ. лит.», 1989. С. 74.

[73] Достоевский Ф.М. Указ. изд., с. 7.

[74] И многое существенное, созвучное нашим сегодняшним размышлениям, в частности, и о «гамлетовской мысли» в этой роли, мысли о том, «что будет там», – уже сказано в давней проникновенной статье: Кречетова Р. Свидригайлов // Высоцкий на Таганке: Сб. / Сост. С.Никулин. М., 1988. С. 73-77.

[75] Высоцкий В.С. Четыре четверти пути. – М., 1988. С. 120.

[76] Анчел Е. Этос и история. – М., 1988. С. 4.

[77] Там же.

[78] Словарь иностранных слов. – М., 1964, С. 30.

[79] Философский Энциклопедический словарь. – М., 1983. С. 763.

[80] Томенчук Л.Я. О музыкальных особенностях песен В.С.Высоцкого // В. С. Высоцкий: Исследования и материалы. – Воронеж, 1990. С. 159.

[81]«Монолог»: ЦТ, январь 1987. См. также: Высоцкий В. Монологи // «Юность», 1986, № 12. С. 83-84.

[82] Там же. С. 84.

[83] Там же. С. 85.

[84] Цит. по: Высоцкий В.С. Избранное. – М.: Советский писатель, 1988. С. 410.

[85] Высоцкий В.С. Собр. соч. в 5 томах. Т. 4.  – Тула, 1997. С. 183.

[86] Высоцкий В.С. Избранное. С. 409.

[87] Высоцкий В.С. Четыре четверти пути. С. 133, 147. В тексте книги эти «туда» даны разрядкой, подчеркивающей особую интонацию поэта в употреблении этого слова («со значением»).

[88] Поэт говорил: «В каждой из первых песен была одна, но пламенная страсть: в них было извечное стремление человека к свободе, к любимой женщине, к друзьям, к близким людям, была надежда на то, что его будут ждать» (Высоцкий В.С. Четыре четверти пути. С. 115).

[89] См.: Высоцкий В.С. Избранное. С. 462.

[90] Там же. С. 463.

[91] Там же. С. 409.

[92] См.: Владимир Высоцкий: эпизоды творческой судьбы // Студенческий меридиан. 1988. № 1. С. 51.

[93] Высоцкий В.С. Собр. соч. в 5 томах. Т. 4. С. 41.

[94] См.: Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. – М., 1976. С. 181-186.

[95] Редакция стиха «Донимал их своими аккордами» (1, 178). См. черновой автограф: Высоцкий В.С. Собр. соч. в 5 томах. Т. 1. – Тула, 1993. С. 366.

[96] Баранова Т. «Я пою от имени всех» // «Вопр. лит.», 1987, №4. С. 75-102.

[97] Чаплыгин А.С. Высоцкий // «Подъем», 1988, № 1. С. 126-127.

[98] См.: Куняев Ст. От великого до смешного // «Лит. газ.», 1982, 9 июня. С. 8.

[99] Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. 1. 1938-1941 // «Нева», 1989, № 6. С. 4.

[100] Галич А.А. Облака плывут, облака: Песни, стихотворения. – М., 1999. С . 325-326

[101] Там же. С. 378.

[102] Высоцкий В.С. Четыре четверти пути. – М., 1988. С. 116-118.

[103] Напомним, что стилизация есть использование чужого стиля и его особенностей, но авторский голос, личностное начало поэта не растворяются в фольклорной поэтике: она, «будучи объектом стилизации, оказывается одновременно и фоном, на котором самопроявляется авторская индивидуальность» (Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик Л.Е. Поэтика сказа. – Воронеж, 1978. С. 57).

[104] Авторы пользуются случаем, чтобы выразить свою признательность Б.К. Горшеневу за ряд полезных сведений,  использованных в данной части работы. О блатной песне см. также: Шаламов В. Левый берег. – М. 1989. С. 524-530.

[105] См.: Высоцкий В.С. Четыре четверти пути. С. 115.

[106] См.: Шпилевая Г. «Соавторы» В.Высоцкого // «Подъем», 1989, № 1. С. 140.

[107] Живая жизнь. – М., 1988. С. 237.

[108] Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 224.

[109] Лермонтов М.Ю. Полн. собр. стихотворений: В 2-х т. Т. 2. Стихотворения и поэмы. – Л., 1989. С. 15-16.  Б-ка поэта. Большая серия.

[110] Собрание народных песен П. В. Кирееевского. // 3аписи А. И. Якушкина. – Л., 1986. Т. 2. С. 8.

[111]См.: Азадовский М.К. Поэтика «гиблого места». // Статьи о литературе и фольклоре. – М.-Л., 1960. С. 503-543.

[112] Курсив Высоцкого.

[113] Медриш Д.Н. Литература и фольклорная традиция. – Саратов, 1980. С. 21.

[114] Это образ смерти и телесного низа одновременно: последний,  в свою очередь, издавна ассоциировался с адом. (См. напр.: Боккаччо Дж. Декамерон. День третий, новелла десятая.)

[115] Приводим строфу (три первых строки по: 1, 479) с показательным вариантом последней строки (см.: Высоцкий В.С. Собр. соч. в 5 томах. Т. 3. – Тула, 1997. С. 392).

[116] Там же, т. 1. С. 290.

[117] Там же, т. 3. С. 265.

[118] Там же, т. 4. С. 182.

[119] Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. – Л., 1986. С. 37.

[120] См.: Копылова Н.И. Фольклорная ассоциация в поэзии В.Высоцкого. // В.С.Высоцкий: Исследования и материалы. – Воронеж,  1990. С. 74-95.

[121] Там же. С. 83.

[122] См. об этом: Топоров В.Н. О числовых моделях в архаичных текстах. // Структура текста. – М., 1980. С. 3-72; Его же: Числа. // Мифы народов мира. В 2 т. – М., 1988. Т. 2. С. 629-631.

[123] Высоцкий В.С. Избранное. С. 235.

[124] См.: Иванов Вяч.Вс. Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем. – М., 1978.

[125] См.: Пословицы русского народа: Сб. В. Даля. – М., 1957. С. 937-938.

[126] Народные русские сказки из сборника А.Н.Афанасьева. – Воронеж, 1984. С. 172.

[127] О «сдвиге времени влево», т.е. к предыстории главных событий см.: Медриш Д.Н. Литература и фольклорная традиция. – Саратов, 1980, С. 26 и сл.

[128] О сочетании семантических комплексов «смерть» и «море» см.: Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. – М., 1976. С. 216.

[129] И эти представления Высоцкого абсолютно соответствуют архетипическому переживанию пространства, в котором запад и юг ассоциируются со смертью, а восток и север – с жизнью. См.: Иванов В.В., Топоров В.Н. Указ. соч. С. 281, 302.

[130] В отличие от общепринятого в публикациях «На себя! От себя!» (см., напр.: 1, 415) приводим последний стих по фонограмме, все еще остающейся на слуху. Представляется, что такая вставка, выводящая этот – последний – стих за пределы размера, заданного аналогичным строкам предыдущих строф, во-первых, почти физически ощутимо воспроизводит фазы движения и, во-вторых, выражает экстатику смертного мига. И достигается этот эффект органично присущим поэзии Высоцкого риторическим перебором парадигматически возможных вариантов высказывания, о чем речь пойдет в следующей главе.

[131] Обращаем внимание читателя на возникающую и здесь (постоянную для поэзии Высоцкого) ассоциацию – дорога/река. (А с другой стороны, – «море» прошлого.)

[132] См.: Золотухин В. Как скажу, так и было, или этюд о беглой гласной. // Владимир Высоцкий в кино. – М., 1989. С. 63-68.

[133] Даль В.И. Словарь живого великорусского языка: В 4 т. – М., 1955. Т. 1. С. 45.

[134] Аверинцев С. Примечания. // Судьба искусства и культуры в западноевропейской мысли XX века. – М., 1979. С. 211.

[135] Пословицы русского народа. Сборник В. Даля. М„ 1957. С. 584.

[136] См. напр.: Собрание народных песен П.В. Киреевского. – Тула, 1986. С. 19, 126, 315.

[137] См.: Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. – Л., 1986. С. 315-317.

[138] Там же. С. 66-69.

[139] Высоцкий В.С. Сочинения в 4-х томах. Т. 3. – Санкт-Петербург, 1993. С. 67.

[140] Сошлемся еще раз на ту же классическую работу В.Я. Проппа.

[141] См.: Иванов Вяч.Вс.. Топоров В.Н. Указ. соч. С. 67.

[142] См.: Анучин Д.Н. Сани, ладья и кони как  принадлежности похоронного обряда. // Древности. Труды Моск. археол. о-ва, 1890. Т. 14. С. 81-226.

[143] Пропп В.Я. Указ. соч. С. 173.

[144] См.: Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Указ. соч., С. 137.

[145] Полока Г. Последняя песня. // Владимир Высоцкий в кино. – М., 1989. С. 196.

[146] Моклица М.В. Высоцкий – экспрессионист // Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Вып. III. Т.1. Показательно одновременное и независимое появление там же и нашей статьи: Шаулов С.М. «Высоцкое» барокко // Там же.

[147] См., напр.: Шаулов С.М. Проявление стилевых черт барокко в лирике немецкого экспрессионизма и поэзия И.Р.Бехера // Вопросы немецкой и французской филологии. – Краснодар, 1975. С. 170-178; Schaulow S.M. Das Sonett in der frühen Lyrik Johannes R.Bechers in Beziehung zur nationalen poetischen Tradition // Poesie und Poetik Johannes R. Bechers. Ergebnisse des 4. Kolloquiums des Zentralen Arbeitskreises Johannes R. Becher am 11./12. Mai 1978. – Berlin, 1978. S. 130-141; он же: О характере поэтической традиции в ранней лирике И. Р. Бехера // Реализм и художественные искания в зарубежной литературе Х1Х-ХХ вв. – Воронеж, 1980. С. 38-55; ders.: Philosophische Poetik der «Feuerseele» // Wandelbar und stetig. Lesarten zu Johannes R. Becher. Anthologie. – Halle-Leipzig, 1984. S. 183-190.

[148] Британишский В. Поэзия, воскрешенная профессорами // Вопр. лит., 1970. № 5. C. 171–184.

[149] Аникст А. А. Шекспир и художественные направления его времени // Шекспировские чтения, 1984. М., 1986. С. 61, 65.

[150] Ср. с показательным признанием Анатолия Брусиловского, художника советского андеграунда, одного из участников альманаха «Метрополь»: «Поразительно<…>, что в условиях культурной изоляции художественные процессы в России были очень схожи с поисками европейских мастеров. <…> мы работали в одном русле» (Цит. по: Васильева Ж. Искусство не принадлежит народу. Анатолий Брусиловский о «Метрополе», Эразме Роттердамском и современной живописи // «Литературная газета», 2000, № 13: 29 марта – 4 апреля. С. 13).

[151] Ортега-и-Гассет X. Воля к барокко // Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. – М., 1991. С. 152.

[152] Михайлов А. В. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи // Историческая поэтика, литературные эпохи и типы художественного сознания. – М., 1994. С. 384.

[153] Шатин Ю. В. Ожившая картина // Поговорим о Высоцком. – М., 1995. С. 19. (Прил. к «Ваганту»; № 47-48).

[154] Паскаль Блез. Мысли / Пер. с фр. Ю. А. Гинзбург. – М., 1995. С. 105.

[155] Грифиус Андреас. Невинно страдающему // Немецкая поэзия  XVII века в переводах Льва Гинзбурга. – М., 1976. С. 113.

[156] Донн Джон. Священные сонеты // Английская лирика первой половины XVII века. – М., 1989. С. 122.

[157] Там же.

[158] Бродский И.А. Бог сохраняет все. – М., 1992. С. 18. Курсив наш. – Авторы.

[159] Там же. С. 17

[160] Пастернак Б.Л. Собр. соч. в 5 томах. Т. 2. – М., 1989. С. 72.

[161] О том, что «варьирование», «возникновение синэстетических образований» представляет собой характерное свойство барокко как типа искусства, см.: Чернов И.А. Из лекций по теоретическому литературоведению. I: Барокко. Литература. Литературоведение. – Тарту, 1976. С. 28-29.

[162] Опиц М. Книга о немецкой поэзии. // Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980. С. 461.

[163] Приведенное точности ради написание слова из двухтомника, подготовленного А. Крыловым (1, 92), все же кажется сомнительным. Не идет ли речь об «антилиристах» – в контексте известного «спора физиков и лириков»? В ту пору это воспринималось так. «Артиллерийское» же значение остается достаточно проявленным и усиленным предшествующим «бомбардируем».

[164] Цит. по: Грасиан Бальтазар. Остроумие, или Искусство изошренного ума // Испанская эстетика. Ренессанс. Барокко. Просещение. – М., 1977. С. 199.

[165] Schiller. Sämtliche Werke. Bd. 1. Gedichte. – Berlin und Weimar, 1980. S. 422.

[166] Шиллер Фридрих. Кубок. Избранные стихотворения. – М., 1986. С. 65.

[167] Кульман Квиринус. Изменчивая сущность бытия человеческого // Немецкая поэзия  XVII века в переводах Льва Гинзбурга. С. 171.

[168] Fleming, Paul. Gedichte / Hrsg. v. Julius Tittmann. Leipzig, 1870. S. 29.

[169] Цит. по: Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии /латинская патристика/. М., 1979. С. 314.

[170] Грасиан Бальтазар. Остроумие, или Искусство изошренного ума. С. 189.

[171] Сонеты на жизнь Мадонны Лауры, XVII, пер. Е.Солоновича.

[172] Об этой интереснейшей проблеме см.: Гилилов И.М. Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса. – М., 1997. Нижеследующая цитата дана по этому изданию, с. 15.

[173] Fleming, Paul. Gedichte / Hrsg. v. Julius Tittmann. Leipzig, 1870. S. 66.

[174] Флеминг Пауль. Озарение // Немецкая поэзия  XVII века в переводах Льва Гинзбурга. С. 85.

[175] Пастернак Б. Л. Собрание соч.: В 5 т. Т. 4. М., 1991. С. 416–417.

[176] Шатин Ю. В. «Тот, который не стрелял»: Поэтика одного стихотворения // Шатин Ю. В. Поговорим о Высоцком. С. 25–26.

[177] Там же. С. 26.

[178] Интересующимся можно порекомендовать заглянуть в: Литературный энциклопедический словарь. – М.: «Советская энциклопедия», 1987. С. 509; или обратиться к обстоятельной статье, снабженной ссылками на обширную специальную литературу: Морозов А.М., Софронова Л.А. Эмблематика и ее место в искусстве барокко // Славянское барокко. – М.: «Наука», 1979. С. 13-38; желающим вникнуть в семиотические механизмы эмблематического мышления можно посоветовать статьи: Григорьева Е.Г.  Эмблема и сопредельные явления в семиотическом аспекте их функционирования // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. 1987. Вып. 754 (=Труды по знаковым системам. XXI). С. 78-88; Она же. Эмблема: принцип и явление (теоретический и исторический аспекты) // Лотмановский сборник. Т. 2. – М., 1997. С. 424-448.

[179] Морозов А.А., Софронова Л.А. Указ соч., с. 32.

[180] См., например, «горящие сердца» в: Эмблемата // Кох Р. Книга символов. – Эмблемата. – М.: Ассоциация Духовного Единения «Золотой Век», 1995. Табл. 16, 20, 32, 61. Издание, которым мы пользуемся, не является ни научным, ни даже в библиографическом и издательском отношениях строго корректным. Но это одна из первых постперестроечных попыток возродить забытое эмблематическое наследие, с одной стороны, а с другой, – именно в таком, несколько профанном, представлении ярче проступают черты  некогда массового интеллектуально-практического владения эмблематикой. Поскольку истолкования изображений здесь даны отдельно, списком к каждой таблице, мы, говоря об изображениях, будем ссылаться на номер таблицы, а цитируя тексты, – на страницу. Курсивом, судя по стилистике и смыслу, здесь выделено то, что в дальнейшем мы будем называть подписью или subscriptio.

[181] Михайлов А. Время и безвременье в поэзии немецкого барокко // Рембрандт. Художественная культура Западной Европы XVII в. – М., 1970. С. 205-206. В этой давней статье одного из самых внимательных и чутких исследователей барочной поэтики (на страницах 204-207 цитируемого издания) читатель найдет впечатляющий своей концентрацией свод теории поэтической эмблемы.

[182] Там же. С. 206.

[183] Ср.: «Настоятельным требованием к эмблеме и в более позднее время было, чтобы ее смысл оставался завуалированным, понятным лишь светски образованному человеку». – Холл, Джеймс. Словарь сюжетов и символов в искусстве. – М., 1996. С. 25.

[184] Эмблемата. С. 109.

[185] См. там же табл. 17, 22, 30, 36, 43, 48.

[186] Там же, табл. 48, с. 309.

[187] Хазагеров Г.Г. Две черты поэтики Владимира Высоцкого // Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Вып. II. – М., 1998. С. 82. Говоря о риторичности поэзии Высоцкого в начале этой, на наш взгляд, очень точной в наблюдениях и мыслях статьи, автор высказывает опасение, что это качество «может вызвать лишь недоверие» (с. 82). Хочется в знак солидарности с ним сказать, что – «может», конечно, но, будем надеяться, лишь у тех, чье представление об исторической значимости риторики не выходит за рамки опыта литконсультанта по поэтическому самотеку в советских журналах 60-80-х гг.

[188] Хазагеров Г.Г. Парабола и парадигма в творчестве Высоцкого, Окуджавы, Щербакова //  Мир Высоцкого: Исслед. и материалы. Вып. III. Т. 2. – М., 1999. С. 282.

[189] Там же.

[190] Хазагеров Г.Г. Две черты… С. 83-96.

[191] Моклица М.В. Указ. соч. С. 49.

[192] Эмблемата, табл. 12 (эмбл. 3, 7 и 12), 20, 61.

[193] Там же, с. 154.

[194] Прямо-таки фантастические странствия «звезды» по тропам и смыслам в этом стихотворении ярко подтверждают мысль Г.Г.Хазагерова о «загруженности риторических позиций», «исчерпывании мыслительного поля» у Высоцкого (см.: Две черты… С. 97-106).

[195] Эмблемата, табл. 14.

[196] Там же, с. 252.

[197] Там же, с. 208.

[198] Там же, с. 188.

[199] Зайонц Л.О. От эмблемы к метафоре: феномен Семена Боброва // Новые безделки. Сборник статей к 60-летию В.Э.Вацуро. – М.: Новое Литературное Обозрение, 1995 – 1996. С. 50.

[200] См. примечание к этому стихотворению: I, 614.

[201] Хазагеров Г.Г. Парабола и парадигма в творчестве Высоцкого, Окуджавы, Щербакова.

[202] См.: там же. С. 284.

[203] Аналогичным же образом выбрано название для песни о подвиге евпаторийских десантников, о которой шла речь в предыдущем разделе: «Черные бушлаты».

[204] Цит. по: Грасиан Бальтазар. Остроумие, или Искусство изощренного ума. С. 175.

[205] Эмблемата, табл. 17, эмбл. 3, 4, 6. Некоторое сходство мотивов можно усмотреть с эмбл. 4: «Дельфин, вышвырнутый морем на берег. Символ изгнания или опасности и непостоянства морей» (с. 174). Что, конечно,  может аллегорически относиться и к другим – социальным – высшим силам.

[206] См.: Холл, Джеймс. Словарь сюжетов и символов в искусстве, с. 197.

[207] См.: Эмблемата, табл. 2.

[208] Пользуясь случаем, благодарим Ю. А. Плаксину за помощь в поиске примеров!

[209] Блок А. Сочинения в двух томах. Т. 1. – М., 1955. С. 331-332.

[210] Ахматова А. Сочинения в двух томах. Т. 1. – М., 1986. С. 79.

[211] Там же, с. 118.

[212] Пастернак Б. Собрание сочинений. В 5-ти т. Т. 2. – М., 1989. С. 13.

[213] Там же. Т. 3. – М., 1990. С. 525.

[214] Вайль П., Генис А. Шампанское и политура. О песне Владимира Высоцкого // Время и мы, 1978, № 36. С. 135 (Цитирую в обратном переводе по: Pfandl, H. Textbeziehungen im dichterischen Werk Vladimir Vysockijs. – München, 1993. S. 142).

[215] Холл, Джеймс. Словарь сюжетов и символов в искусстве, с. 438.

[216] Об эмблематичности рекламы и о том, насколько мир, в котором мы живем, создан именно «рекламами» и «эмблемами», см.: Григорьева Е.Г. Эмблема: принцип и явление. С. 432-433.

[217] Илюшин А.А. Постскриптум: «Высоцкое» «барокко»? // Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Вып. III. Т. 1. С. 42.

[218] Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. – М., 1979. С. 116.

[219] Там же, с. 117.

[220] Кожевникова Н.А. Из наблюдений над неклассической («орнаментальной») прозой // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1976, т. 35, № 1. С. 58-59 (цитация Д.С.Лихачева: там же, с. 117-118).

[221] Кожевникова Н.А. Указ. соч., с. 56 (цит. там же, с. 117).

[222] Лихачев Д.С. Указ. соч., с. 123.

[223] Там же, с. 126-127.

[224] Там же, с. 146.

[225] И эти размышления Иосифа Бродского имеют, по видимости, прямое отношение к вопросам, которые здесь поставлены. Вот какой ответ он дает Дэвиду Бетеа на вопрос, считает ли он себя «первым русским „метафизическим“ поэтом»: «<…> Я думаю, до меня все-таки были метафизики, и они были гораздо крупнее меня, например, Сковорода. Скажу больше, эти ребята, которых ошибочно называют классицистами – Тредиаковский и Кантемир, – тоже были такими британцами, наследниками английской метафизики, не всерьез, а по стечению обстоятельств – у них было церковное образование и так далее. В этом смысле у русской поэзии вполне здоровая духовная наследственность. Они знали, кому принадлежит их ум и сердце». См.: Бродский И. Наглая проповедь идеализма. Интервью Дэвиду Бетеа // «Ex libris (Книжное обозрение) НГ», 27 января 2000 г.

[226] См., например: Шайтанов И. Уравнение с двумя неизвестными (Поэты-метафизики Джон Донн и Иосиф Бродский) // «Вопросы литературы», ноябрь – декабрь 1998. С. 3-39.

[227] Произнесена 8 июня 1880 г. Помещена в «Дневнике писателя» за август 1880 г.

[228] Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч. В 30 т. Т. 26. С. 148.

[229] Там же.

[230] Там же, с. 145.

[231] Там же. С. 146.

[227] Произнесена 8 июня 1880 г. Помещена в «Дневнике писателя» за август 1880 г.

[228] Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч. В 30 т. Т. 26. С. 148.

[229] Там же.

[230] Там же, с. 145.

[231] Там же. С. 146.

Оглавление статьи